Как планировались беспорядки и революция

Как организовывались беспорядки на Болотной, кто виноват и на чьи деньги живет оппозиция - в интервью "Коммерсант" рассказал осужденный Константин Лебедев:

Я ждал срок два-три года. Поэтому обжаловать пока не вижу смысла. Адвокат говорит, что просить об условно-досрочном освобождении смогу через год.
Я признал организацию массовых беспорядков 6 мая совместно с Сергеем Удальцовым, Леонидом Развозжаевым и Гиви Таргамадзе. Также я признал подготовку к будущим массовым беспорядкам в неопределенное время с теми же участниками.
Я убедился, что у следствия есть исчерпывающие доказательства нашей вины. Увидел, что следствие получило явку Леонида Развозжаева. Она определила дальнейшую деятельность следствия, а так как Леня был посвящен полностью во все, то явка не оставила для следствия никаких серьезных пробелов.

До моей сделки, разумеется. Мне о ней стало известно в 20-х числах октября, а мое соглашение со следствием датируется 7 ноября. Для меня очевидно, что вся эта история с судом, прокуратурой и СК - одна большая фикция. Я предполагал, что видео, прослушку телефонных разговоров и скайпа получили оперативной разработкой, и я прекрасно понимал, что решение на самом верху давно принято. И что независимо от того, как мы будем дергаться, все равно нас ждет обвинительный приговор. У меня был выбор такой: либо упереться рогом, и закончилось бы все очень печально, десятилетним максимальным сроком. Была альтернатива - признать очевидное, именно очевидное. Я ни слова в своих показаниях не соврал и никого не оговаривал. Я не дурак и понимаю, что им нужен был Удальцов. Я во всем сознался и добился отношения «Иди, мальчик, мы тебе по минимуму дадим, ты нам не интересен». Идти на рожон сломя голову, получать десятку и все равно никого этим не спасти - ну это был выбор, который достоин фанатика, но не разумного человека.

Я себя предателем в данном случае не чувствую. Люди, которые участвовали в этом деле, знали, на что идут, и знали, что такой результат возможен. Что касается всех участников этих массовых беспорядков, то я ни на кого показаний, которые могли бы привести к отягощению их участи, не давал. На Леню и Сережу - да, но это только наше дело. Мы знали, на что идем, и масштаб, который мы себе мыслили, предполагал серьезность последствий.

Создание мощной левой партии, получение денег из-за рубежа, по крайней мере об этом говорил Таргамадзе, и в конце концов вхождение в органы власти. То есть фактически замена собой КПРФ с перспективой вывода Удальцова в политики федерального уровня.

Первый импульс был, как у многих других, любопытство. До прихода к коммунистам я просто сидел на лавочке во дворе и бухал. Маркса я стал читать уже после вступления в партию. Я был из небогатой семьи, как молодой человек, любил протест. Когда поработал в котельной, окончательно понял, что такое пролетариат. Потом я начал понимать, что пикетики, митинги не работают, и поехал за технологий на Майдан.
[С Гиви Таргамадзе я познакомился] в 2005 году на Украине в конце Майдана. Я на протяжении нескольких месяцев участвовал в «оранжевой революции». Ребята из движения «Черная пора» начали мне доверять и познакомили со своими спонсорами и учителями - командой Таргамадзе. Потому что я не словом, а делом доказал, что на многое способен и многое могу.
Ну мы организовывали толпы. Мы помогали выводить институты на улицы. Мы в конфликтах с донецкими ребятами говорили: «Мы из Москвы и против Путина». Во всех делах участвовали. А то вон Яшин туда тоже приезжал - на два часа, книжки раздарил и уехал. Я так работать не могу. Мне надо во всем разобраться.
В 2006 году за работу в Белоруссии: я следил, как расходуют средства местные активисты. Задания были простые: проверить, расклеили ли плакаты, сколько на акции на самом деле было народу, поговорить с тем-то и тем-то человеком, передать инструкции. Так я туда и мотался: был въездной, они не въездные
[Первые деньги от Таргамадзе в Россию пришли] через созданное мною движение «Смена», эта организация полностью существовала на неофициальные гранты из Грузии и Европы.
Он спрашивал меня насчет Навального. Я ответил, что, мол, не вариант, он на это не пойдет. Он бы правда не пошел.
Просто у него не настолько чудовищная ситуация с ресурсами. Сейчас задним числом можно сказать: ну и зачем он все это сделал? Представь себе Серегу - известного, с нормальным количеством активистов, а денег не было вообще. Он очень хотел личной политической независимости. Можно для поездки в Новосибирск запрячь принципиальность, честность и еще несколько коней, но далеко ты уедешь? Когда нас упрекают, что мы подставили честных людей, то мне хочется ответить: ребята, по-другому не бывает. Подпольная работа и фандрайзинг - часть жизни оппозиции. А вам знать об этом не обязательно.

Помню, мы встретились в «Елках-Палках»: надо было решать, ехать на встречу или нет. Я им честно сказал: этот человек - глава комитета парламента Грузии по обороне и безопасности, это шаг в совершенно другой для нас мир, давайте подумаем, надо нам это или нет. Сейчас я думаю, не было бы там Лени - ничего бы не было. Он увидел возможность спокойно заниматься любимым делом - политикой, потому и стал самым активным лоббистом встречи с Таргамадзе. Если бы тогда мы думали не о деньгах на партию, а о том, что это дело нам всем грозит десятью годами отсидки, мы бы потупили глаза, встали и разошлись. Но мы разговаривали до беспорядков 6 мая. Более того, я уверен, что, случись эта история лет пять назад, мы бы отделались только фильмом, сколько их таких клепали. Мы бы утерлись и пошли бы дальше.

В таком составе [с Удальцовым и Развозжаевым мы встречались с Таргамадзе] три раза. Первый раз - в марте 2012 года. Приехали на машине депутата Ильи Пономарева, Леня на ней Удальцова везде возил. Приехали, познакомились, выпили. Попытались написать какую-то смету, но уж пьяные были. Потом мы ездили в июне и третий раз - в конце августа, из Литвы на машине с Василичем. Перед этим мы 26 бутылок вина вчетвером выпили за вечер в Литве. И тут Василич говорит: «Срочно едем в Минск, звони Сереге». Я, тоже пьяный, как-то невнятно позвонил Сереге, он под Брянском где-то был. За нами машина с дипломатическими номерами приехала. За руль садится пьянющий посол Грузии в Литве, который с нами эти бутылки и пил. И на скорости 140 км в час мы летим до границы. Там садимся в другую машину с дипномерами, уже, видимо, посла Грузии в Белоруссии. На ней приезжаем в квартиру, начинаем добухивать. Серега с Леней приехали на следующий день, и мы начали пить все вместе. Когда летели назад, я, сильно пьяный, в аэропорту боялся, что сейчас нас с Серегой кто-то на фотоаппарат заснимет. Стюардессы в ужасе были, я молился, чтобы они его не узнали.

[В "Анатомии протеста" показали запись] второй встречи. В июне. На ней было человек восемь, все время кто-то приходил и уходил. Был я, Серега, Леня, еще мой давний напарник Аймалетдинов. Правда, Алимыч во встрече практически не участвовал - он уже с утра надрался и спал.
Я действительно иногда вел аудиозаписи грузин. Но не в этот раз. Зачем вел? В 2010 году, когда они пригласили меня поработать в Минск в очередной раз, я уже знал, что с 2008 года они помирились с белорусами. И в 2010 году Таргамадзе рассказал мне, на каких условиях это произошло: они очень хотели, чтобы Лукашенко отвернулся от России. Одним из условий было, что все свои данные по белорусской оппозиции, с которой они работали очень давно и вложили туда много денег, они сдают КГБ. Они рассказали им обо всех спонсированных ими акциях и сдали всех белорусских оппозиционеров, с кем они работали. На выборах в 2010 году они дали мне задание: походи по друзьям-оппозиционерам, узнай их планы и расскажи нам. После этого я купил диктофон и стал записывать такие разговоры. Дал послушать местным друзьям-активистами, они, конечно, охренели. Ситуация была неприятная.
Это были такие возможности... У них есть деньги. Для нас, для левых, это редкость. Мы не либералы. У нас денег не было и в перспективе никогда не будет. Я принял решение, что терять ресурс в виде председателя парламентского комитета по безопасности и лучшего друга президента нельзя.

Вопрос не в деньгах, а в условиях. В нашем случае мы не подозревали о таких последствиях. Эта история - двойная разводка. Мы пытались развести их на деньги за возможность почувствовать сопричастность к большому процессу, что им очень важно, потому что Таргамадзе с этого кормится. У него имидж такой - устроителя революций где угодно, щелкнул пальцами - и на улицы вышли десять тысяч человек. Гиви хотел от нас беспорядков - хоть каких-то. Они нам говорили: «Вы сейчас хорошо поработаете, а мы вам поездку в Лондон устроим и денег на вашу партию».

Возможно, мы друг другу просто врали. Я не считаю это чем-то экстраординарным, меня вот жуликом беспринципным называют, но я не согласен. Наше сложное финансовое положение вынуждает нас обращаться к людям, которые в другой обстановке являлись бы нашими врагами. А стали тактическими союзниками. Естественно, цели у нас с Таргамадзе были разные, мы сошлись в этом узком пространстве, попытались что-то сделать, ну и вот результат. Я не кривил душой, с Серегой и Леней был честен, сразу им сказал, кто эти люди. Гиви я тоже говорил, чтобы он не надеялся, что мы потом будем ему пятки лизать. Я за предателя себя не считаю.

Наверное, подумав о своем политическом имидже, я должен был держаться до последнего, сидеть десять лет, остаться без здоровья и зубов. Может, это было бы правильно. Но когда я, занимаясь политикой почти 15 лет, слышу такие упреки от людей, которые два месяца участвовали в акциях, и ничего страшнее поноса им не грозило, мне это кажется странным. Или когда меня адвокаты начинают учить, как революцию делать. Виолетта Волкова убеждала моего адвоката Лаврова: не волнуйся, мол, все будет в порядке, делай, как мы тебе скажем, требуй от Лебедева ни в чем не признаваться, и политическое убежище в Америке тебе обеспечено. Поставки грузинского вина - это чушь, которую мы придумали вместе с Волковой, а она сейчас отрицает согласованность нашей позиции. Вообще Волкова и Фейгин - это лжеадвокаты, плакальщики, чья работа - идти за гробом, а не спасать подзащитного.

Я склоняюсь, что писалось самими грузинами на всякий случай. Я и Сереге говорил: ты же понимаешь, что они нас пишут? Он отвечал: понимаю. Но мы не верили, что им потребуется нас когда-либо сливать. Я до их пор не могу понять причины, по которой это могло произойти, потому не берусь однозначно утверждать, что это грузины нас снимали. Единственное, у них мог быть перерасход. Они хватанули где-то денег, после 6 мая ничего серьезного не произошло, а деньги уже хватанули, вот и решили нас слить, чтобы потом ответ не держать. Еще есть такой персонаж Анатолий Моткин, эмиссар Березовского, он был в курсе всех дел, грузины ему весьма доверяли. Он такой настоящий делец. И этот человек мог вести какую-то свою игру. Все квартиры, где мы собирались, он знал и мог снимать. Все могло быть.

Есть версия, что ушло из Лондона. Однозначно мы не знаем. Если у Гивика правда был выход на Бородина, он мог ему эту запись предъявить как доказательство того, что он с нами работает. И Гиви говорил, что пол-ляма они уже получили от Бородина. Но я не думаю, что те деньги, что он давал нам, были бородинские. Все-таки он с ним позже стал говорить на эту тему. Чьи - хрен его знает.

Надо знать Леню. Он очень нетерпеливый парень, и все эти деньги он воспринял близко к сердцу. В свое время он жил в достатке, и память о сытых годах его не оставляла. Он мучился, что живет за счет жены. Он всегда хотел стать профессиональным революционером, чтобы не надо было думать о бизнесе и чтобы родственники не пилили. Он хотел гарантированного дохода. Скажем так, он воспринял близко к сердцу задачу разводить грузин на деньги. И по-моему, захотел казаться более сумасшедшем, чем есть на самом деле. Конечно, никаких возможностей взорвать Транссиб или перекрыть его не было. Вообще, много из того, что предлагали и сами грузины, имело мало общего с реальностью. Предлагали измазать здание ФСБ валерианой, чтоб коты сбежались, или запустить воздушный шар с изображением Путина и расстрелять его. Еще были идеи спровоцировать охрану Кадырова, перекрыв дорогу его кортежу. Нанять или угнать грузовики с автобусами и на митингах отгораживаться ими от полиции.
Все деньги всегда шли только через меня, я заведовал всей бухгалтерией. Знали о них Серега, Леня, я и Алимыч. Была четкая установка, что больше никого мы в это дело не посвящаем.

Оговорено было $35 тыс. в месяц. Сумма невеликая, но для леваков все определяющая. Передавали деньги траншами мне: покупал в переходе метро телефон с симкой, узнавал время и место встречи, показывал пришедшему человеку паспорт и получал деньги в конверте. У каждого была зарплата около полтинника, а основные суммы на акции в долларах я передавал Лене. Серега лично предпочитал денег не брать. В июне, после 6 мая, мы получили $90 тыс. На эту сумму были куплены машины Развозжаеву и Насте Удальцовой. Еще ушли на листовки, около 70 тыс. рублей каждый тираж, флаги, расходы на штаб, Леня там набрал команду. Поездки. В кабаках я платил из остатков. Вообще деньги всегда хранились у меня.
Врут они [Удальцов, Развозжаев и Таргамадзе]. Но по-разному. Ну Серега принял нашу первоначальную версию показаний: что были какие-то бизнесмены, говорили о поставках вина. Ну он все-таки вождь, ему надо до конца стоять. Хотя не вижу смысла. Таргамадзе врет, потому что это для него большой репутационный удар. Развозжаев написал исчерпывающую явку, мои показания ее подтверждают.

Все неустановленные лица могут жить спокойно. Я четко исполнял досудебное соглашение и сказал следствию все, что его интересовало, но не больше.

[У вас в квартире нашли распечатанную смету с фамилиями активистов и их зарплатой. Упомянуты Ляскин, Вельмакин, еще несколько человек. Что это за бумага?] За эти годы было очень много разных смет. Скорее всего, это смета расходов на мероприятие или на месяц. Я вел отчетность для спонсоров.

Я бы посоветовал всем активистам, которые воспринимают протест не просто как модную тусовку, быть готовыми, что вам, возможно, придется либо долго сидеть в тюрьме, либо даже за взгляды быть убитыми. Потому что я был к этому не готов. Мы все вместе пошли на это, потому что считали, что так будет лучше. Мы не видели другого пути. И если бы мы были осторожнее, мы могли бы победить. Но мы не смогли. Все, что мы сделали, касается только нас троих, это наша трагедия, и мы понесем кару. А вы как были честными людьми, так ими и остались.

(процитировано частично)

МАТЕРИАЛЫ НА ТЕМУ:

Чрезвычайно беспорядочная защита

Кто завел Болото

Камлания над Болотной продолжаются

Болото волнуется раз...


Автор
Володин Олег