Как Путин помешал Немцову умереть героем

Понедельник, 22 октября 2012 г.

«Я стал свидетелем гнусной истории», - накануне 10-летия трагедии Норд-Оста заявил «Новой газете» Борис Немцов. Так вот, я - тоже.

Меньше всего мне хотелось бы вспоминать этого персонажа в контексте тех событий - слишком уж не сопоставимы масштабы всей беды и крошечного эпизода. В конце концов, страх - нормальное человеческое чувство и не мне упрекать Немцова конкретно за то, что он не пошел к террористам.

Имей он мужество признаться, что в решающий момент просто дрогнул, никаких вопросов бы не возникло. Но теперь, спустя 10 лет, Немцов говорит, цитирую полностью: «Был прямой звонок от Путина. А потом подошел Проничев (заместитель директора ФСБ - прим.авт) и сказал: вам и Лужкову (мэр Москвы) ходить не следует. Я попросил объяснить мне причину. Проничев мне сказал: идите в Кремль и разбирайтесь. Я пришел к Волошину (глава администрации президента РФ) и попросил объяснить, что это все означает. Почему Путин настаивал, чтобы мы с Лужковым не ходили на переговоры? Волошин мне сказал: Путину не нравится, что у вас растет рейтинг».

Так уж получилось, что на второй день после захвата заложников - 24 октября 2002 года - я попал в оперативный штаб, расположенный в школе (2-я Дубровская, 3), хотя изначально целился на Мельникова 7 - театральный центр на Дубровке.

Накануне среди пишущей братии прошел слух, что к захваченному зданию реально подобраться при помощи местных жителей, знающих окольные пути. Я вознамерился пройти дворами, либо с Новоостаповской, либо с Сосинской улицы, однако опоздал - вместе с проводником нас остановил патруль.

Мужик показал паспорт с тамошней пропиской и его отпустили, а мое журналистское удостоверение вызвало подозрение и надо заметить вполне обоснованное - мало ли кто под таким прикрытием может шляться, тем более, что тогда много говорилось о сообщниках, которые координируют и сообщают новости террористам извне. Короче, меня задержали, позвонили в редакцию, удостоверить личность и, в суете ... потеряли.

Воспользовавшись моментом оказаться по ту сторону оцепления, я решил не раскрываться до последнего, наблюдая то, что происходит вокруг. Видел, как уходили к театральному центру Иосиф Кобзон с Ириной Хакамадой, а параллельно бегал Немцов и постоянно говорил по телефону, причем звонили не ему, звонил он.

Потом стало не до него, у меня, наконец, поинтересовались, какого лешего я тут делаю и предложили покинуть территорию под сопровождением. К тому моменту Иосиф Кобзон и Ирина Хакамада вернулись и мы - опять совпадение - выходили вместе туда, где толпились остальные журналисты, сразу окружившие переговорщиков и направившие на них все телекамеры.

Потрясенные Иосиф Давыдович и Ирина Муцуовна, в основном, молчали, зато много вещал Немцов и главная деталь - постоянно «мыкал»: «Мы говорили с террористами... Нам отказали... Мы потребовали отпустить детей...» В общем у всех, непосвященных сложилось впечатление, что с Абу-Бакаром и Бараевым Немцов общался лично, то бишь вел себя геройски и даже условия ставил...

Из воспоминаний Иосифа Кобзона: «Немцов в центр не зашел. Но, когда мы с Ириной Муцуовной вышли оттуда, набросился на нас с криками: «Срочно в Кремль!» Деваться было некуда - мы поехали в Кремль на моей машине. Уже в машине Немцов попросил у меня телефон Абу Бакара, одного из главарей банды. Свой номер Абу Бакар на всякий случай дал мне в присутствии Хакамады. Мне было не жалко - я дал Немцову телефон. Он о чем-то долго-долго говорил с боевиками, кричал: «Я решаю все!» Все это происходило в присутствии моего водителя. Уже тогда я понял, что его никто не уполномочивал вести с боевиками никакие переговоры. Когда мы приехали в Кремль, мое убеждение укрепилось. Так что все свои переговоры Немцов вел уже после визита в ДК, в моей машине, а не до него, как он утверждает. И то лишь потому, что я дал ему телефон Абу Бакара... И это было уже после того, как он струсил, но до того, как он рассказал о «закрытом режиме» в СМИ. Постыдно и бесчестно, и как-то совсем не по-мужски...»

Позже Немцов заочно ответит: «Кобзон врет!» (смотри видео тут). Лично я не вправе был бы судить, кто из них, где врет, если бы не видел кое-что своими глазами. Теперь вот читаю «Новую газету» с откровениями: «Я стал свидетелем гнусной истории... Лужкову и мне запретили идти на переговоры к террористам. Логика была такая: пойдут Лужков или Немцов. И, допустим, заложников отпустят. И тогда они герои. Правильно? Они не хотели нашего успеха».

То есть получается, если бы не Путин, Немцов, наверное, умер бы героем. А так живет подлецом. Захочешь встретиться в суде - «подлец», согласно словарю Ефремова, означает «человек безнравственный». Не обзываю, а называю - таково мое оценочное суждение.

Михаил Синельников