Не выходят

Четверг, 7 октября 2010 г.

Михаил Бударагин пишет:

Мы все говорим друг другу: «Вот сейчас как начнется, как поднимется народ!», ругаем Медведева, Путина, «Единую Россию». А социология неизменно и бесстрастно свидетельствует: нет, ничего не начнется.

О росте протестных настроений и общественного самосознания не говорит сегодня только немой. Одни радостно предвещают революцию, другие относятся к «движухе» скептически, но все понимают, что когда в Пикалево перекрывают трассу, к людям едет премьер Путин, а когда Евсюков расстреливает в супермаркете мирных жителей, можно настаивать на снятии Пронина. Все понимают, что сегодня - одна из редких в истории России эпох, когда чиновники внимательно читают и слушают, что говорят и пишут о них часто вообще безымянные персонажи.

Механизм прямого воздействия граждан на власть существует, он уже опробован, но согласно опросу ФОМ, «если в ближайшее воскресенье пройдут митинги, демонстрации, акции протеста», придут на них 18% сограждан, которые, если присмотреться, обязательно чем-то недовольны. 69% на акции протеста не придут, и этот расклад сохраняется из месяца в месяц. В воскресенье пройдут региональные выборы: вот уж когда митинговать, но нет, все те же 18%.

То есть если взглянуть на Россию через Сеть, то едва ли не половина населения готова уже завтра кого-нибудь свергнуть, а если следовать данным опроса ФОМ, то и четверти не наберется. А ведь те, кто согласились, еще не факт, что куда-то придут. Могут прийти, а могут поехать к родственникам в Братеево и там пить чай.

Легче всего разрешить этот парадокс, просто отменив его: мол, в Сети - это одни какие-то люди, а ФОМ опрашивает каких-то других, и вот первые - ого-го, а вторые - не очень (или наоборот, кстати). Проблема состоит лишь в том, что люди одни и те же, и вся разница между виртуальной гражданской активностью и готовностью выйти на улицу состоит только в том, что к идее публичных манифестаций равнодушна самая важная часть общества.

Речь идет об «отцах семейства» (или о матерях, гендерные различия в данном случае не играют особой роли), о людях, обладающих стабильным заработком, имуществом и накоплениями. О тех, если совсем просто, кто зарабатывает и тратит свои деньги, а не родительские, государственные или украденные.

Отцы семейств - это весь негосударственный «средний класс» и нижняя часть класса высшего, это люди, которые понимают, что достигли потолка, и для того, чтобы этот потолок преодолеть, необходимы радикальные и публичные меры воздействия на государство. Без их молчаливого согласия любая акция протеста или маргинальна, или слишком легко разрешима административными (как вариант, денежными, что фактически уже то же самое) мерами воздействия.

Отцы семейств не слишком заметны на федеральном уровне, но в каждом небольшом сообществе именно они, а вовсе не бюджетницы 40-55, как это обычно представляется политикам, являются выразителями того общественного мнения, которое и фиксируют социологи. Они намеренно не участвуют в публичной политике: это слишком хлопотно, а результата проще добиться, просто договорившись с нужным чиновником. Этот общественный договор - основа политического спокойствия страны, которая бунтует уже не на коленях, но еще в Интернете.

Договариваться с чиновниками, милиционерами, пожарными etc. - всему этому потенциально очень сильные общественные деятели научились не от хорошей жизни: просто путь наименьшего сопротивления в России сегодня именно таков. В Интернете проще уже поднять максимальный шум, но за его пределами шум пока работает не так эффективно.

В Сети, к слову, отцов семейств довольно много, но они зачастую просто не утруждают себя созданием виртуальных статусов, и любой безработный профессиональный блогер дает сто очков вперед всякому, кто с серьезной миной вздумает рассуждать об общественном благе. Это, кстати, не означает, что блогеры чем-то хуже, просто речь идет о принципиально разных типах общественного влияния. И если говорить о влиянии непосредственно на результат выборов, а не на околополитическую ситуацию, то блогосфера пока явно проигрывает: летние скандалы, связанные с «Единой Россией», на рейтинге партии власти никак не сказались (11 октября можно будет воочию в этом убедиться).

(процитировано частично)