'Закон Аузана' или агенты по договору

Среда, 1 июля 2009 г.

В последнее время усилиями достаточно узкой, но влиятельной группы либеральных экспертов в публику был вновь вброшен "общественный договор". Так, по мнению Александра Аузана, в период президентства Владимира Путина общественный договор был заключен по принципу отказ народа от свободы в обмен на материальные блага. С учетом текущего экономического кризиса ухудшение уровня жизни якобы должно автоматически повлечь увеличение свобод, лежащих как бы «на депозите», но ныне востребуемых за невозможностью обеспечения народонаселению прежнего объема жизненных благ. На такой с позволения сказать "теоретической" базе - "законе Аузана" ("свобода плюс деньги есть сохраняющаяся величина") основываются многие рассуждения его коллег из Института современного развития (ИНСОР), с той или иной степенью прямоты призывающих к обвальной либерализации.

Не имеет смысла напоминать о том, что условный договор, выраженный в поддержке В.Путина и его политики в начале 2000х годов, был связан не с обещанными материальными благами, а его деятельностью по сохранению единства страны, борьбой с терроризмом, всевластием олигархии, восстановлением суверенитета и веса страны. Как и напоминать о том, что условный "общественный договор" с отказом от свобод был характерен скорее для США. Как хорошо известно, при Дж.Буше произошел совершенно осознанный отказ американского народа от целого ряда основополагающих прав и свобод человека в обмен на гарантии безопасности со стороны государства.

Усилиями упомянутой «группы товарищей» теория общественного договора в глазах части наивной публики стала фактически синонимом правильной формы устройства современного государства, механизмом взаимодействия частного бизнеса и исполнительной власти или даже отстаивания интересов малого бизнеса. Но "общественный договор" лишь одна из многих теорий возникновения государства, причем нередко подвергаемая критике за ее сомнительную историчность, ибо договаривающихся меж собою граждан в большинстве случаев хроники как-то не зафиксировали. Исключением, пожалуй, является США, но и оно скорее подтверждает правило, ибо появление теории договора предшествовало конституционной практике отцов-основателей. Все это не могут не знать представители обсуждаемой группы либеральной экспертов - люди образованные и начитанные. Но подвергать ставшую канонической теорию общественного договора сегодня стало также неприлично, как сомневаться в том, что мир был сотворен за неделю.

Тем более было странно услышать на недавнем заседании клуба "4 ноября" выступление одного из директоров Института современного развития (ИНСОР), именовавшего своего коллегу А.Аузана не менее как "один из теоретиков" общественного договора. Несмотря на искренние попытки, автору статьи не удалось обнаружить эту новую трактовку теории двухсотлетней выдержки. Ну не будем же мы называть ею пропагандистскую арифметику "свобода плюс деньги есть сохраняющаяся величина"?

При всей сомнительности используемых аргументов, определенный успех PR-кампании того, что навязывается под "общественным договором", налицо. В какой-то мере он связан с путаницей в умах либеральной публики, для части которой стал синонимом основного принципа организации правильного, демократического и современного государства. На вопрос "как должно быть организовано современное государство?" эта публика рефлекторно отвечает "на основе общественного договора". Между тем с точки зрения науки, очевидно, что эта теория не является адекватной конструкцией для описания государственно-правовых отношений в современном государстве. Реальность же оказывается еще проще и циничнее. Несмотря на свое умозрительное содержание теория "общественного договора" сыграла совершенно не умозрительную и исключительно практическую роль в обосновании интересов нашей утверждающейся буржуазии.

Как известно, в 1996 году Б.Ельцин получил поддержку от российской крупной буржуазии в обмен на совершенно ясные преференции. Такого рода сговор А.Аузан открыто называет "новой структурой общественного договора". При В.Путине эта форма сговора с крупной буржуазией была сломана - начал действовать принцип равноудаленности. Как печально отмечает Аузан, "формула договоренности с большим бизнесом свелась к так называемой модели равноудаленности ... очень неудачная формула". И тогда, напомним, вчерашние олигархи стали осваивать новые, не столь откровенные инструменты теневого влияния. Например, М.Ходорковским, были запущены известные механизмы приватизации сферы общественных организаций и институтов гражданского общества. Это был пик влияния А.Аузана, который откровенно говорит: "... та схема, которую мы разрабатывали летом 2003 года как программу под названием "Новый общественный договор" ... мы видели проблему в том, чтобы совершить размен в признании прав, а деньги, которые действительно должны быть перенаправлены, направить не через государственный бюджет, где они как-то поразительным образом рассеиваются - сколько бы их ни собирали, а через специальные программы новой спонсорской деятельности под контролем, арбитражем со стороны гражданских организаций ..." Не трудно догадаться и о том, кто именно предполагался на роль контролеров этого "золотого дождя".

В 2004 году на свет появилось "Обращение общественных организаций российских предпринимателей и институтов гражданского общества к Президенту Российской Федерации": "На наш взгляд, страна остро нуждается в новом общественном договоре ... государство возьмет на себя обязательства по закреплению итогов произошедших в стране изменений, в том числе по защите демократических институтов и итогов приватизации ...". В свою очередь, агентами по договору от имени своих патронов великодушно обещалось, что в этом случае бизнес-сообщество возьмет на себя социальные и этические обязательства, в частности, по обеспечению прозрачности бизнеса, по совместным действиям по вытеснению коррупционных схем, по строгой уплате налогов. Как видим, в предлагавшемся тогда В.Путину "общественном договоре" (больше похожего на глухой ультиматум) общество или народ играли лишь роль фона, основное же требование звучало как "гарантия итогов приватизации", т.е. легализация нажитого в 1990-е годы. Ввиду выбытия генерального спонсора в места не столь отдаленные тема "общественного договора" была свернута, однако с недавних пор она вновь на слуху.

Похоже, история повторяется. И, как и пять лет назад, самопровозглашенные "институты гражданского общества", представленные уже известными персоналиями, выступают в качестве инструмента корпоративного давления бизнеса на власть. Ну что ж, для западных стран, к которым так любят апеллировать поборники "договора", интеллектуальное обслуживание интересов буржуазии занятие давнее и достаточно почтенное. Однако хотелось бы, чтобы авторы PR-кампании и популяризаторы "общественного договора ", чаще вспоминали и российский опыт - о том, что происходит когда "силою принуждают быть свободным".

А почитателям социальной мифологии не лишне вспомнить одного библейского персонажа, также обменявшего (по договору!) свое естественное право первородства на миску горячей пищи. Даже он, обнаружив, что похлебка съедена, а тарелка опустела, не додумался до того, чтобы требовать свое право обратно. Ибо что проедено, то проедено, с депозита не вернут. Однако утверждать, что мы все продали государству свои свободы "за харчи", а теперь, поиздержавшись, можем вчинить ему регрессный иск - значит либо откровенно считать народ за «быдло», либо, искренне заблуждаясь, судить всех по своей мерке. И неизвестно, что хуже.

Максим Григорьев